СТАНИСЛАВ ШУКАЛЬСКИЙ – эксцентрик, попросту сумасшедший? Забавный, но всеми забытый и никому уже не интересный и не нужный чудак?
Как же, как же – забытый, ага. И не нужный. И не интересный. Загляните в Интернет пока его вам не отключили – спросите у дядюшки GOOGLE, что он может предложить на запрос “Stainislaw Szukalski”? И подставьте ладошки:
Список далеко не полон – мне просто надоело давить на клавиши…
И давайте глянем – а что происходит… ну, хотя бы с теми альбомами, которые перечислены в статье Яна Казимира Каперы.
Альбом “Inner Portraits” переиздан в 2001 году
И вновь переиздан (с существенными дополнениями как в иллюстративном материале, так и в тексте) в 2020 году
Альбом “Behold!!! The Protong” переиздан в 2000 году
а в 2019 году вышел из печати уже четвертым (и опять же дополненным) изданием.
В 2019 году вышел первый в современной Польше альбом Мастера под скромным названием “Szukalski”
[/center]
И еще альбом с неожиданной темой “Tatuaż, znak Potopu (Tatoo, a Mark of the Deluge)” вышедший из печати в 2022 году.
Давайте бегло пройдемся по литературе на польском языке по этой теме. Вот всего лишь некоторые из книг, изданных в последние годы:
Lechosław Lamieński “Stach z Watry Szukalski. Szczep Rogate Serce” (2007)
Tadeusz Zych “W kręgu «Rogatego Serca». Korespondencja Szukalczyków z Marianem Ruzamskim” (2011), Lechosław Lameński “Szukalski – Teksty o sztucie I wypowiedzi polemiczne oraz korespondencja z lat 1924 – 1938” (2013),
Dorota Chudzicka “Od modernizmu w kierunku ekspresji narodowej tożsamości. Wokól koncepcji sztuki Stanisława Szukalskiego (1893 – 1987)” (2016),
Lechosław Lamieński “W kręgu Stacha z Warty Szukalskiego I Szczepu Rogate Serce. Studia z historii sztuki I religioznawstwa” (2020),
Lechosław Lamieński “Stanisław Szukalski I Szczep Szukalszszczyków herbu Rogate Serce” (2020),
“On kochał Polskę: Listy Stanisława Szukalskiego do Mariana Konarskego z lat 1950 – 1987” (2020)
Ну вот такая вот история… Ну и в заключение – немного живописи:
Ну, раз уж пошла такая пьянка… Вот еще одна статья о скульпторе и художнике (а также эксцентрике и скандалисте и пр. и пр.) СТАНИСЛАВЕ ШУКАЛЬСКОМ https://archive.fo/kj9r2 Ее написал Ян Казимеж Капера/Jan Kazimierz Kapera, и она была опубликована в американском журнале “Przegląd Polski” (который в свою очередь является приложением к журналу “Nowy Dziennik” [см. www.dziennik.com]) 24 мая 2002 года. Называется статья:
О СТАНИСЛАВЕ ШУКАЛЬСКОМ в 15-ю ГОДОВЩИНУ ЕГО СМЕРТИ
(O Stanisławie Szukalskim w 15. rocznice smierci)
«Я кладу РОДЕНА в один карман, МИКЕЛАНДЖЕЛО в другой
и выхожу на солнце».
СТАНИСЛАВ ШУКАЛЬСКИЙ
19 мая исполнилось 15 лет со дня смерти гениальнейшего, наряду с КСАВЕРИЕМ ДУНИКОВСКИМ, польского скульптора СТАНИСЛАВА ШУКАЛЬСКОГО. Любой, кто хоть раз или мельком сталкивался с его работами, согласится с мнением Бена Хехта, который в своей автобиографии «A Child of the Century/Дитя века», опубликованной в 1954 году, назвал ШУКАЛЬСКОГО «величайшим из ныне живущих художников».
Хотя имя художника вам не удастся найти в учебниках по современному искусству, прямо-таки культовое восхищение, которым он пользуется в кругах любителей искусства, еще не затронутых чумой политкорректности, вселяет надежду на то, что его творчество найдет заслуженное место и славу в истории искусства и антропологии.
Он умер в 1987 году в больнице Святого Иосифа в Бербанке, штат Калифорния, в возрасте 94 лет. До самого конца он сохранял необычайную ясность ума, прекрасное физическое состояние, которым он был обязан своим ежедневным долгим прогулкам; эта привычка сохранилась у него со времен юности, когда, чтобы накопить денег на скульптурные материалы, он мог проходить по несколько миль в день в Чикаго. Но самое главное, что до самой смерти он работал над новыми проектами, составлял планы выставок, издавал альбомы с репродукциями картин, скульптур и антропологическими теориями. Он никогда не менял своего мнения и своих взглядов, а чужие принимал только при условии, что противник, как и он сам, способен стойко отстаивать свои права. Единственное исключение он сделал, когда услышал об избрании поляка Папой, заявив, что в конце концов в Темном саду, как он называл Ватикан, что-то изменится к лучшему. И тут же приступил к проектированию памятника Иоанну Павлу II.
Родился Станислав 13 декабря 1893 года в городе Варта, Центральная Польша. Его отец Дионисий был кузнецом по профессии и путешественником по страсти – именно с отцом юный Стась странствовал по Африке (где отец воевал на стороне буров в Англо-бурской войне), Южной Америке (где был очарован искусством майя), и, наконец, в 1907 году они поселились в Америке, в Чикаго. Уже в первые дни учебы в школе он произвел сенсацию, вырезав тонкую женскую голову на конце карандаша. "Гениальный мальчик — сын польского кузнеца" — гласили заголовки газет.
Гений гением, но оказалось, что он слишком молод, чтобы перед ним открывались двери серьезных галерей или музеев. В 1909—1913 годах Станислав по совету родителей изучал скульптуру в Академии изящных искусств в Кракове. Той самой, ликвидации которой («Продать Академию») он потребовал 20 лет спустя на страницах журнала «Крак».
Вернувшись в Чикаго, он быстро влился в богемную жизнь, организуя встречи Клуба бродяг (Vagabond Club) в своей студии на Уобаш-авеню, где появлялись сливки мира искусств и где обсуждались искусство, философия и литература.
Два участника этих встреч и друзья ШУКАЛЬСКОГО,Бен Хехт и Уоллес Смит, желая помочь ему в его тяжелом материальном положении (художник, хотя и выдавал себя за аристократа, часто прямо-таки умирал от голода), пригласили известного искусствоведа Монтегласа, писавшего для «Экзаминера» и являвшегося оракулом вкусов для коллекционеров искусства, посмотреть работы художника. К сожалению, удивленный увиденным, Монтеглас осмелился постучать концом посоха по скульптуре Эзопа,
комментируя добротность изготовления и материала, чего ШУКАЛЬСКИЙ уже не в силах был стерпеть: сломав гостю трость, он приказал ему уйти. Один из друзей художника как-то сказал, что он сам себе злейший враг. И так продолжалось до самого конца. Когда в 1980-х годах Джим Вудринг, очарованный его искусством, устроил ему встречу с куратором одного из важнейших музеев Лос-Анджелеса, разговор превратился в тираду ШУКАЛЬСКОГО, нападавшего на картины ПИКАССО, МАТИССА и КАНДИНСКОГО, чьи картины он заметил на стенах; на этот раз ему (и ни в чем не повинному Вудрингу) указали на дверь.
В 1923 году издательство «Covici McGee» выпустило ограниченным тиражом в 1000 экземпляров первый альбом работ ШУКАЛЬСКОГО (художник всегда фотографировал свои работы сам!), «The Work of Szukalski», рекламировавшийся как самая красивая книга, изданная в Соединенных Штатах к тому времени.
В альбоме много ранних работ художника, как рисунков,
так и скульптур, в том числе: «The Lost Tune/Потерянная мелодия»,
Это были произведения, вдохновленные в основном литературой и искусством символизма, полные скрытых смыслов и символов, чрезвычайно выразительные, эмоциональные и аллегорические. Сам мастер РОДЕН, вероятно, не стыдился бы их. К сожалению, как подчеркивал сам ШУКАЛЬСКИЙ, американцы никогда не смогут постичь ту грандиозность чувств и страстей, которые несут в себе его скульптуры, потому что сами они не способны любить или ненавидеть что-либо настолько, чтобы понять, о чем его искусство. Трудно сказать, был ли он прав, но несомненно, что с годами позиция кураторов музеев, критиков и искусствоведов не изменилась ни на йоту с того момента, когда, пораженные уникальностью и оригинальностью его работ, а также изумленные его теориями, назвали увиденное «безумием». Что ж, метание жемчуга перед свиньями имеет очень давнюю и печально известную традицию.
В том же 1923 году художник женился на Хелен Уокер, а через два года они вместе с дочерью уехали во Францию. В 1926 году, находясь у постели больной жены в Май-ан-Мёльен под Парижем, он узнал об очередном конкурсе на скульптуру Адама Мицкевича для Вильно – и в течение шести недель он подготовил проект, получивший первую премию. Однако в результате развязанной в Польше кампании против него проект отклонили.
Проведя пять лет во Франции, Шукальские вернулись и поселились в Лос-Анджелесе, в Голливуде. Брак распался в 1932 году. ШУКАЛЬСКИЙ женился на Джоан Донован. В 1929 году Чикагский университет выпустил второй, не менее красивый альбом «Szukalski: Projects in Design» с архитектурными проектами и фотографиями скульптур ШУКАЛЬСКОГО.
В 1934 году он выставил макет памятника «Proamerica/Проамерика» в Выставочном парке (Exibition Park),
а в 1936 году приехал в Польшу в ярком блеске славы и получил от правительства собственную мастерскую, названную Национальным музеем ШУКАЛЬСКОГО. Он спроектировал для города Катовице саркофаг Юзефа Пилсудского и памятник Болеславу Храброму,
который был разрушен во время бомбардировки Варшавы в сентябре 1939 года, тогда же погибло большинство работ, привезенных художником из США. Те, что уцелели, были разграблены коммунистическими властями после войны; некоторые из них появились на аукционах в Польше несколько лет назад, как происходящие из «частных» коллекций (sic!); двенадцать работ до сих пор «хранятся» на складах Окружного музея (Muzeum Okręgowy) в Бытоме.
Со «славой» бывало по-разному не только в Соединенных Штатах, но и на родине, где действовало «Племя Рогатого Сердца» — группа последователей, основанная ШУКАЛЬСКИМ в 1929 году и объединившая в основном студентов художественных школ Кракова, восставших против академической строгости. «Шукальщики» издавали журнал «Крак», в котором авторы публикаций нападали почти на все и всех в современном польском искусстве, а сам ШУКАЛЬСКИЙ подливал масла в огонь, посылая свои тексты (листовки) из Америки. Как вспоминал Леонидас Дударев-Осетинский в “Польском обозрении/Przegląd Polski” после смерти художника, ШУКАЛЬСКИЙ называл художественное сообщество «сборищем организованных невежд», «неотесанными батраками», «сводниками Запада». «Мы уничтожим общеевропейские, а значит, и польские, культурные суеверия, концептуальные сплетни и все, что дышит плесенью и происходит из драконьего чрева старой Европы», — писал ШУКАЛЬСКИЙ, за что чиновники от культуры отплатили сожжением его каталогов и закрытием выставок, которые всегда пользовались невероятным успехом. Студенты провозгласили рождение нового Норвида, а критики, такие как Мечислав Уоллис, писали: «Мы сыты по горло собственным хамством, нам не нужен импорт из Америки».
1930-е и 1940-е годы ознаменовали начало увлечения ШУКАЛЬСКОГО пиктографией, которую он глубоко изучал, а со временем и стал использовать многие из открытых им знаков и символов для собственного искусства, как живописи, графики и скульптуры, так и в «науках», которые он сам создавал и разрабатывал с мельчайшими теоретическими подробностями. Он проиллюстрировал их несколькими тысячами рисунков и набросков, которые собраны в более чем сорока сохранившихся томах (m.in. «Zermatism/Зерматизм» — теория о зарождении цивилизации в Церматте, Швейцария, «Great Lioness/Большая Львица», «Griffin/Грифон», «Ouster People/Устричный Народ», «Egoglyphy/Эгоглифия» — или как читать эго человека по морщинам на лбу) и все еще ждут публикации.
Одна из его самых известных теорий, названная Протонгом (от Proto-tongue, протоязык), утверждала, что единственным пиктографическим языком, известным всем культурам на Земле в допотопные времена, упомянутые в Книге Бытия, был вот этот самый Протонг, который он только что открыл.
Увлечение доисторическим, египетским, вавилонским и индийским искусством повлияло и на его скульптуру, которая становилась все более монументальной, символичной, можно сказать примитивной: “Proamerica/Проамерика”, 1933; “Yaltantal/Ялтанталь”, 1945 – скульптура, призванная увековечить преступление измены и cдачи Черчиллем и Рузвельтом половины Европы в Ялте под власть Советов;
“Frozen Youth/Замороженная молодость”;
“Deluge/Потоп”, 1954.
В 1950-х годах он изготовил бюст генерала Тадеуша Бор-Коморовского (Tadeusz Bor-Komorowski),
а в конце 1970-х завершил работу над дизайном шокирующего памятника Катыни, в котором советские убийцы символически изображены в виде чего-то вроде гибрида человека и осьминога с мордой гиены, убивающего своих беззащитных жертв молотком и выстрелом в голову. Не нужно никому объяснять, что у художника, создающего этот вид искусства, не было и не могло быть легкой жизни.
Даже в такой стране, как Америка, гордящейся своими лозунгами свободы и равенства, где правда заменена политкорректностью, права личности — общими интересами, язык — речью-травой, первую скрипку в искусстве играют соперничающие и придерживающиеся левых взглядов потомки “Пикассов” (pick-ass-hole, как говаривал ШУКАЛЬСКИЙ).
Единственными, кажется, лучами света в печальной биографии этого потерянного гения стали его встреча с Гленном Бреем и Леной Цвальве и дружба с семьей Ди Каприо. Первые, как часть основанного ими Архива ШУКАЛЬСКОГО, уже более двадцати лет с замечательным энтузиазмом пропагандируют творчество художника, издавая альбомы и организуя выставки его работ. В 1980 году они опубликовали книгу «A Troughful of Pearls. Behold!!! The Protong/Корыто, заполненное жемчугом. Вот!!! Протонг» с работами художника с 1912 года до наших дней и теорией Протонга,
двумя годами позже альбом «Inner Portraits/Внутренние портреты», в который вошли репродукции произведений, находящихся в стране.
В 1990 году совместно с Польским музеем Америки в Чикаго они организовали выставку «Szukalski: The Lost Genius/Шукальский: утраченный гений» и выпустили альбом «The Lost Tune/Утраченная мелодия» со скульптурами художника 1913-1930 годов.
Готовящийся к публикации «God’s Eagle and Hydra/Божий орел и гидра», вдохновленный работой художника над скульптурой, посвященной Иоанну Павлу II, является, пожалуй, самым ожидаемым поклонниками его искусства альбомом. Плодом сотрудничества между Архивом ШУКАЛЬСКОГО и семьей Ди Каприо стала замечательная выставка в Художественном музее Лагуна в Лагуна-Бич, штат Калифорния, на рубеже 2000/2001 годов. Здесь представлено более двадцати бронзовых скульптур (в том числе работы, привезенные из Польши племянником художника Романом Романовичем), картины, рисунки, эскизы, рисунки, черно-белые фотографии работ, утраченных после 1939 года, и даже 26 скульптурных инструментов ручной работы, сделанных самим художником.
[
Каталог-альбом, выпущенный по этому случаю в Сан-Франциско издательством «Last Gasp» «Struggle. The Art of Szukalski/Борьба. Искусство Шукальского» с предисловием Леонардо и Джорджа Ди Каприо — отличный путеводитель по творчеству художника и превратностям его жизни; эта книга должна быть в коллекции каждого уважающего себя любителя искусства.
11. Очередная статья Агнешки Хаски/Agnieszka Haska и Ежи Стаховича/Jerzy Stachowicz о ретрофантастике носит название:
СУМАСШЕДШИЙ из ЧУЛАНА, или ИДЕИ СТАНИСЛАВА ШУКАЛЬСКОГО
(Szaleniec z lamusa czyli pomysły Stanisława Szukalskiego)
В 1926 году польский художественный мир испытал потрясение. Непосредственным виновником этого события был проект памятника Адаму Мицкевичу в Вильно, согласно которому образ нашего великого поэта-пророка представляло его возлегающее на ступенчатой пирамиде (взятой живьем из искусства доколумбовой эпохи), обнаженное тело, кормящее орла сочащейся из сердца кровью. Орел, в свою очередь, восседал на радужной дуге, распростерши крылья над фигурой Мицкевича.
Впрочем, великий поэт был похож на самого себя лишь фасадом (и может быть, страданием за миллионы), а общее впечатление великолепно отражает описание читателя газеты “Ekspres Wileński”: «…на памятнике сидит человек, с которого содраны и одежда, и кожа, в чью спину вцепился когтями вампир, просунувший чудовищную шею этому голышу под мышку и вонзивший клюв ему в сердце, высасывая оттуда кровь. Страдалец, скривившись в жуткой гримасе, взывает ногой о помощи и мести. Бррр…» Автором этого шокирующего произведения был СТАНИСЛАВ ШУКАЛЬСКИЙ, называвший себя СТАХОМ из ВАРТЫ, скульптор, архитектор, националист, антрополог-любитель, а прежде всего эксцентрик, склочник и попросту (не побоимся этого слова) фантаст.
На поприще житейского чудачества он мог бы на равных соперничать с самим Лавкрафтом и, похоже, победил бы его нокаутом, хоть и оставил после себя сравнительно мало сочинений, в том числе «Дзеяву в 10 одмрочах/Dziejawa w 10 Odmroczach»
ну и… 42 тома теоретических размышлений о "мацимове/macimowa" и «зерматизме/zermatyzm».
В самом большом зале …пугает
СТАНИСЛАВ ШУКАЛЬСКИЙ происходил из семьи известных промысловиков-чудаков, поселившихся в Варте. Рассказывают, что уже его дед, Кацпер, имел собственный, неповторимый стиль жизни, от которого у соседей мурашки бежали по коже. Однажды, действуя в рамках народной медицины, он помог своему сыну перенестись в мир иной, собственноручно ампутируя ему ногу. Отец продолжил традицию, странствуя по миру в поисках пропитания и приняв активное участие в Англо-бурской войне. Сам Станислав, родившийся в 1893 году, покинул родные пенаты в возрасте десяти лет, когда отец вернулся из Африки. Вся семья в конце концов осела в Чикаго. Но юный Стах, талантливый самородок, вскоре вернулся в Польшу, чтобы учиться в Краковской академии изящных искусств.
Он быстро дал там о себе знать как нарушитель академических порядков и обжора; один из его тогдашних коллег вспоминал, что ШУКАЛЬСКИЙ, «расплатившись в пансионате за проживание и питание, все оставшиеся деньги спускал на шоколад». Он прославился также тем, что однажды съел за один присест все блюда, предлагавшиеся в меню вегетарианской столовой «Zdrowie/Здоровье». Несмотря на то, что ШУКАЛЬСКИЙ неустанно конфликтовал с преподавателями, он завоевывал награды за лучшие студенческие работы, которые (работы) затем выставлялись на местных выставках.
В 1912 году он вернулся в Соединенные Штаты, где его мастерская стала центром светской жизни для чикагской богемы (а в особенности творческой группы с привлекательным названием «Клуб маринованного огурца»), а сам ШУКАЛЬСКИЙ – виновником очередных скандалов, связанных с избиением критиков. В 1923 году художник, пользуясь финансовой поддержкой новообретенной жены, а точнее ее папаши, отправляется в Европу. Там он покупает дом в Казимеже-Дольном, а также дом во Франции, но пять лет спустя оседает в Кракове. Помимо выставок и создания новых скульптурных и архитектурных проектов, он неуклонно работает над своей репутацией, ввязавшись в 1929 году в очередную авантюру, имевшую далеко идущие последствия. На этот раз целью художника оказался культурный мирок Кракова. При открытии своей выставки во Дворце искусств он произнес речь, в которой обрушился на всех и каждого, в частности на профессоров Академии изящных искусств, в том числе на ее ректора Адольфа Шишко-Богуша, которого обозвал «разбогушившимся вавельским волом». Краков взбурлил, а после переноса выставки в Варшаву и в национальной прессе разразилась буря; сторонники и противники ШУКАЛЬСКОГО перебрасывались статьями и листовками, а сам художник самодовольно наблюдал за происходящим, поскольку на выставку стекались дикие толпы.
Самодовольство ШУКАЛЬСКОГО не омрачалось тем фактом, что в результате всего этого он был подвергнут остракизму со стороны общества и брошен своей женой – вскоре после развода он женился на гувернантке своей дочери. Это событие также собрало вокруг него кружок молодых художников, который впоследствии положил начало «Племени шукальщиков герба Рогатого Сердца». Название группы произошло из фразы в письме, которое художник отправил одному из них, исключенному из Академии художеств за поддержку ШУКАЛЬСКОГО; «Мой психический герб: рогатое сердце. Если вам нравится такой герб, сделайте себе значки – серебряные и красные». (Впрочем, рога — вообще важная деталь облика персонажей его произведений. W.)
Вскоре шукальщики, очарованные творчеством Мастера, стали организовывать еженедельные встречи, где представляли свои работы и обсуждали славянство; позже, по примеру ШУКАЛЬСКОГО он же СТАХ из ВАРТЫ, они изменили имена на другие, лучше, по их мнению, звучащие, такие как Мариан из Кшешовиц (Мариан Конарский), Праковит из Рыглиц (Вацлав Боратыньский), Славеслав из Жолыни (Францишек Фрончек) или Курханин из Слоцины (Станислав Глива). Группу возглавлял вождь племени, выдвинутый на эту должность Учителем, вручившим ему серебряный индейский браслет с бирюзой; соплеменники также получили от СТАХА декоративное кольцо, которое должно было быть передано следующему принятому в племя художнику, но оно быстро сломалось. Помимо участия в дискуссиях и выставках, шукальщики издавали журнал «Krak/Крак», в котором нападали на затхлое художественное сообщество, а СТАХ из ВАРТЫ обзывал академических художников и критиков «сборищем организованных невежд и хулиганов Запада».
Критики, впрочем, не остались ему в долгу, написав, что они «сыты по горло собственным хамством и не нуждаются в импорте из Америки».
Я отвергаю все авторитеты
В 1930–1936 годах ШУКАЛЬСКИЙ вновь пребывал в Штатах; сойдя с палубы теплохода «Пилсудский» в Гдыне вместе с «соплеменниками», он вскоре развязал новые скандалы, которые закончились двумя судебными исками о клевете и сожжением всего тиража каталога выставки.
Однако, занимаясь общественной жизнью, он находил время для художественной деятельности; благодаря покровительству силезского воеводы Михала Гражиньского он создает скульптурные проекты (в том числе монументального памятника Болеславу Храброму
и саркофага Юзефа Пилсудского).
Все более радикальный в своих взглядах (и даже названный кандидатом на пост первого «Гитлера польской культуры и искусства»), он изобретает Духтыну (Duchtyna) — культовое место для всего народа, построенное у подножия Логова Дракона (Smocza Jama) (где отдавали бы дань уважения Пилсудскому-освободителю и статуе Святовида в виде огромного коня, в седле которого сидят Маршал, Казимир Великий, Коперник и Мицкевич).
Идея Духтыны была неразрывно связана с новой, славянской и улучшенной Польшей II и Неуропой (Neuropa), мирными общественно-государственными организациями, созданными после исключения из Европы (впрочем, не конкретизированного) таких стран, как Англия, Франция, Италия и Германия, и символизируемой перевернутой свастикой, названной ШУКАЛЬСКИМ «Гамадионом». Он также пытается основать «Дом творца», школу для молодых художников, и Союз молодежи, организацию, которая будет способствовать перестройке польского государства; ее члены должны были носить льняные рубашки синего цвета или, по меньшей мере, «маленькие белые пуговицы». Он также разработал логотипы Toporł и Topokrzyż – последний должен был стать символом организации, которую он назвал «Gospodarczą Organizujemy Jedność/ Организуем Экономическое Единство» (т.е. GOJ), и использоваться для обозначения польских магазинов (потому что закон запрещал маркировать еврейские магазины). Однако даже у националистов из журнала «Prosto z mostu/Без обиняков» были большие проблемы с Шукальским и его творчеством.
В 1936 году была опубликована статья, в которой всерьез обсуждалась идея о том, что, может быть, следует заказать у ШУКАЛЬСКОГО проект, достойный его таланта, если он пообещает, помимо прочего, что ни одна из фигур не будет больше колонны Сигизмунда, что число глаз, рук и ног будет равно числу 2, что «ни один национальный герой не будет иметь другого ни в спине, ни в животе или вообще где-нибудь, что ни один национальный герой ниоткуда не высунется и не выползет из кого-то другого, что сама Польша не выпрыгнет у него ни из головы, ни из сердца, ни из печени, ни из селезенки, ни вообще откуда-нибудь», и что ни у одной из фигур не будет хвоста.
Тем временем ШУКАЛЬСКИЙ, сочиняя письма своим ученикам, изобретает собственный шрифт и проявляет необычайное чувство словообразования. В конце концов он, вероятно, приходит к выводу, что его видение польскости нуждается не только в художественном, но и в литературном выражении.
В результате в 1938 году он создал и опубликовал псевдоисторическую драму под названием «Krak syn Ludoli», которая на его причудливом языке называлась «дзеявой/dziejawa».
Во введении (предисловии) автор объясняет, что славяне совершили ошибку, позволив навязать себя христианскую культуру – у них больше нет своих мифов и обычаев. Таковые нельзя воспроизвести, но можно воссоздать из сохранившихся крошек для обучения будущих поколений. Именно такую цель ставит перед собой СТАХ из ВАРТЫ, рассказывая свою версию истории Крака «молодым славянам во исполнение их расового предназначения». Язык и стиль работы еще более причудливы, чем в его ранних работах, и в то же время прочно укоренены в традиции «Молодой Польши». Вышеупомянутые «одмрочи» — это нечто вроде актов пьесы: «каждое из одмрочей выходит из темноты и в темноте же скрывается». Мы знакомимся с древней историей славян Малой Польши, где народ порабощен жестокими дряхлыми жрецами нового, чуждого бога Хье Ве (Hjeh Weh): Безрукого Глупца и Безголового Черного Дрозда. Эти жестокие люди пугают людей фальшивым драконом, символом страха. Им противостоит Крак, сын кузнеца, и его соратники – молодые люди. Именно они восстанавливают веру в старого доброго СвятОвида ценой жизни своего лидера. Эта фантастическая сказка также должна аллегорически изобразить ситуацию борьбы Рогатых Сердец под предводительством Крака-СТАХА со старыми слугами Запада за новую славянскую культуру и новое искусство.
Пьеса писалась, когда ШУКАЛЬСКИЙ уже сидел на «чемодане муссового выбленды» (“na walizce musowego wyblędy”). Войну он провел в Калифорнии, где и жил до своей смерти в 1987 году, посетив Польшу лишь однажды, в 1957 году.
В 1940 году он начал заниматься своего рода антропологией слова, когда, слушая сообщение военного времени из шведского города Бохуслана, заметил, что название звучит подозрительно по-польски. В результате он изобрел теорию «зерматизма». Согласно этой теории, первые люди зародились на острове Пасхи, а после наводнения, затопившего его, создали новую цивилизацию в швейцарском Церматте.
В то время они говорили на одном универсальном языке – «мацимове/macimowa» (материнская речь), которая в результате миграций народов становилась все более дифференцированной, пока не привела к тому, что стало трудно распознавать общие корни. Вот самый интересный момент теории: «эта древняя «мацимова» — просто обычный польский диалект, но его форма настолько архаична, что в нем нет даже элементарной грамматики». Большинство названий городов, стран, рек и т.д., являются трансформированными словами «мацимовы». Это приводит к удивительным этимологическим выводам. Вот небольшой пример: “Вавилон (Babylon — Baby Lon – «Малыш Лон») показывает, что первая община была посвящена «Лону Старухи», которая была олицетворением острова Пасхи (в древности его называли Матавери или «Мать Веры»)”. За прожитые в безвестности годы он написал 42 тома сочинений на эту тему с 14 000 иллюстраций, которым дал название, как он сам говорил, «робко-напыщенно»: «Мне принадлежит весь мир».
СТАХ из ВАРТЫ скоропостижно скончался в возрасте 94 лет, возможно, из-за посещения супермаркета несколькими днями ранее, во время которого с ним произошел небольшой (как тогда казалось) несчастный случай. Его прах был развеян друзьями на острове Пасхи. Перед смертью он при деятельной поддержке своего друга Гленна Брея успел выпустить альбомы с репродукциями результатов своего творчества и вновь появиться в американской поп-культуре. Его большим поклонником (и спонсором одной из выставок) является некий Леонардо Ди Каприо (здесь ниже вы можете видеть малыша Леонардо на руках у художника, это снимок 1983 года),
а члены рок-группы “Tool” вдохновляются его скульптурами не только при оформлении обложек своих музыкальных альбомов.
облако тэгов
